Политика или имитация политики: феномен виртуальных государств в условиях информационного общества

Мартьянов Д.С. Политика или имитация политики: феномен виртуальных государств в условиях информационного общества // Герценовские чтения 2009. Актуальные проблемы социальных наук. Сборник научных и учебно-методических трудов / Отв. ред. В.В. Барабанов; сост.: А.Б. Николаев - СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2010. – с. 303-305.

Первые виртуальные государства, или микронации, возникли задолго до появления компьютерных сетей. Первым таким государством принято считать Королевство Седанг, образованное авантюристом Шарлем-Луи-Мари-Давидом де Майреной на территории современного Вьетнама в 1888 г. [Овчинников П. Сам себе король, сам себе страна // http://www.zonakz.net/articles/25129].
Главным отличием виртуальных государств от обычных является то, что, как правило, органы власти этих образований не обладают суверенной властью, а стало быть, не являются государством в общепризнанном смысле этого слова. Впрочем, известны и случаи, когда виртуальные государства отстаивали суверенитет с оружием в руках, как это было в 1968 г., когда британские патрульные катера подошли к территории княжества Силенд, и вынуждены были удалиться обратно после предупредительных выстрелов.
Еще один аргумент в пользу того, чтобы не классифицировать данные образования как государства – юридический. Виртуальные государства не признаны как мировым сообществом в целом, так и отдельными правительствами, что не мешает этим правительствам иногда вступать с виртуальными государствами в переговоры.
Интернет ускорил рост числа виртуальных государств. Неподконтрольность сети делает возможной суверенную власть в интернет-государстве, пускай даже эта власть будет распространяться не на физические тела людей, а на их интернет-личины. Интернет совершенно иначе ставит перед нами проблему пространства. На смену евклидовой метрике приходит метрика Платона, подразумевающая определение расстояния от «клика к клику», в которой имеет значение не география, а тематическая близость или близость интересов пользователей. В соответствии с этим ценность территории, как базисного элемента государства, в Интернете нивелируется.
Исследователь В.В. Штепа и вовсе полагает, что все современные государства – это государства виртуальные, поскольку «главным политическим орудием все более становится не экономическая или военная мощь, а позитивный образ» [Штепа В.В., Ruтопия - Екатеринбург: Ультра. Культура, 2004 // http://kitezh.onego.ru/topia/rutopia.htm], т.е. государство использует рычаги виртуального, а не реального влияния. И хотя такая позиция представляется крайне спорной, очевидно, что в информационном пространстве виртуальные государства могут оказывать ничуть не меньшее влияние, чем многие традиционные государства.
Как правило, микронации – это в первую очередь культурные или экономические проекты, а уже в последнюю очередь политические. По этой причине органы государственной власти различных стран зачастую закрывают глаза на «сепаратистскую» деятельность организаторов виртуальных государств. Действительно, после того, как микронации справляются с теми проблемами, ради решения которых поднимался вопрос о признании их независимости, их деятельность фактически сворачивается. Подобные процессы можно наблюдать в Независимой Республике Конк (Флорида, США) и в Республике Фрестония (Лондон, Великобритания).
Виртуальные государства в Интернете – это онлайновые сообщества, имитирующие политическую деятельность. Современная демократия, воплотившая концепцию аристотелевской политии, отошла от основных принципов «полисной» прямой демократии, тем самым превратив «граждан» в «массы» и лишив их возможности непосредственно участвовать в политическом процессе. Так, например, создатели сайта «Новая Европа» в манифесте своего государства говорят о том, что современный мир «тотально поделен» и «переполнен» готовыми формами, институтами, центрами власти». [Манифест виртуального государства // http://www.neweurope.ru/docs/manifesto/] Борьба с властью или за власть в реальном мире «остается актуальной лишь для тех, кто делегирует ее кому-то вне своего собственного мира» [Штепа В.В., Там же]. Интернет преподносит очередной парадокс – участие в реальной представительной демократии становится имитацией политической деятельности, а имитационная политика внутри виртуального государства становится для людей реальной ценностью.
Виртуальные государства, которые способны предлагать свою собственную идеологию, таким образом, выступают как альтернативный проект политической социализации, освобожденный от рутины реального мира и использующий более понятный язык игры. Именно в этом, на наш взгляд, заключается основная ценность виртуальных государств в сети – они способны выступать в качестве своеобразных политических мозговых трестов. Вместе с новыми экономическими моделями, принципиально отличающимися  от существующих в реальном мире, Интернет предлагает и новую модель человеческих отношений с альтернативными шкалой ценностей и иерархией.
Несетевые микронации, имеющие собственную территорию, также могут оказывать достаточно существенное влияние на политические процессы в сети Интернет. Так расположенное в нейтральных водах в Северном море в 10 км от Великобритании княжество Силенд в 2000-2008 годах тесно сотрудничало с компанией HavenCo, разместившей на территории Силенда свой хостинг. Компания HavenCo использовала особый статус этой микронации, чтобы уйти от ограничений британского законодательства в сфере регулирования сети Интернет. В 2007 г. активно обсуждались слухи о желании приобрести княжество со стороны известного трекера PirateBay [Piratebay's sovereign ambitions blasted // http://www.theregister.co.uk/2007/01/17/piratebay_sealand_nationhood/] и о возможности организации на территории княжества онлайн-казино [Sealand seeks to cash in on online casino bonanza // http://www.theregister.co.uk/2007/08/02/sealand_online_casino/]. Данные факты, которые на первый взгляд могут показать курьезными, на самом деле крайне остро ставят перед мировым сообществом вопросы о цензуре в сети Интернет, интернет-фильтрации, единых правовых нормах, касающихся сети Интернет. И микронации могут выступить в роли камня преткновения в случае, если отдельные государства будут выступать с инициативой усиления регулирования Интернета.
Таким образом, современные политические институты сталкиваются с совершенно новыми вызовами. В условиях развивающегося сетевого общества суверенная власть уже не является абсолютной. Традиционные политические институты теряют монополию на политический процесс. Деполитизированные массы перерождаются в группы, обитающие в иной политической реальности. И главнейшим вопросом для традиционных государственных институтов в этой проблеме является выработка глобальной стратегии взаимодействия  с онлайновыми сообществами в целом  и виртуальными государствами в частности.